Уродец у ломбарда. И – Чувашский академический ансамбль песни и пляски. Афиша. 30 октября, 18.30, концерт. Чувашские национальные костюмы. Весь коллектив отчего-то в горной местности. И – мрачно, непогода. Серые строгие скалы. Белые проплешины снега. Где родные поля и березки? Где луга и тихие омуты? Вариантов – два: либо Чувашский ансамбль навсегда эмигрировал на Кавказ, либо артистов похитили на выкуп и, пока ждут доллары, заставляют их позировать. Может – это тайный вызов. Руководитель поющих и пляшущих не вынес материальных тягот и намекает – если дальше будет продолжаться то же самое – убежим в горы. Не надо бы этого, конечно. Ведь одни ломбарды останутся.
Ломбард на Ленина своим материальным наполнением очень смахивает на невнятицу, что проскальзывает в публичных выступлениях директора Чувашского национального музея Ирины Меньшиковой. В «Вишнёвом саде» женщина заявляет – навыки работы с детьми очень пригодились в музейной работе. Молодая дама просит – спонсоры, помогите. Спонсоры, видимо, помогают не очень охотно. Надежда на государство. Но и с государством какие-то проблемы. Великолепный вывод госпожи Меньшиковой: хочется надеяться, что неравнодушные к наследию люди найдутся и в наше время. Ведь без культуры люди забывают о человеческой сущности. А это и есть причина различного рода кризисов.
В простоте душевной думаю - причина кризисов не в отсутствии культуры, а в несоответствии производительных сил производственным отношениям. Преодоление кризиса в приведении в соответствие этих самых сил и этих самых отношений. Как правило, процесс этот тяжелый, прямо скажем, кровавый. В такие периоды люди забывают о человеческой сущности, культуре и прочих нежностях. Временное забвение человеческой сущности и культуры - залог достижения данного соответствия. Варвары сначала разрушат Рим, а потом медленно, несколько веков припоминают – а что же там было, в Риме, до захватов и разрушений? Прозреют – и вот вам Возрождение. Очевидно, г-жа Меньшикова со временем поймет, что мы круто катимся на дно пропасти. Варвары пришли в культурную среду и жгут, ломают, корежат все, что ни попадется под руку. Кризис еще только разгорается, и бесчеловечное дно не достигнуто, хотя у пропасти, в которую мы летим, может, и нет дна. Может, это последняя яма человечества. Холодный зов всеобщей могилы.
В ломбарде – тихо и ветхо. Много икон, монеток и медных колокольчиков. В позапрошлом веке целые монастырские фабрики работали над созданием святых образов. С этой старой, поставленной на поток, продукцией мы и имеем дело. Манекены. На манекенах – военная форма. Есть и фуражки, и каски. Какие-то серебряные ложки, подстаканники, часы и массивные портсигары.
На прилавке, у продавца, лежит, изогнувшись, мраморный котик. Очевидно, мастер тот же, что сделал уродца у входа. Спрашиваю – кто делал мраморного кота и белого человека-обезьянку. Продавец об этом не ведает. Говорит – торговля идет плохо. Думали, оживится спрос на иконы, а он не хочет оживляться. Еще бы он оживлялся в таком хаосе. Мы что, все-таки, продаем – иконописный стандарт позапрошлого века или автоматы ППШ с изуродованными стволами? Мы торгуем бутафорией или протухшими идеями про «добрых» спонсоров, которые наживали свои кровавые капиталы для поддержки музеев. Музеи на эти деньги будут повышать культурный уровень быдла, которое владельцы капиталов будут методично уничтожать. Жертвовать деньги на то, чтобы вымораживать культурное население? Но ведь вымораживать проще тупое стадо. Так зачем же впустую тратить деньги. Ты попробуй, прижми к ногтю грамотного посетителя музеев! Хрен! Нет и еще раз нет, что бы там ни говорила директор музея Меньшикова. Кстати, что это она там насчет человеческой сущности вещает в буржуйском журнале? Про какие-то кризисы ведет речь? Нехорошо. Как бы всем этим мыслителям не оказаться в глухих горах. Некоторые там уже и поют, и пляшут. имепРим