На Западе внимательно изучали русский каменный декор. Уж больно резьба хороша, необычна. Север, суровые церкви, аскеза, но, уж если пошла работа по камню, то «бежали» из-под резца виноградные лозы, частые грозди круглых, больших ягод. Остров Валаам с Соловками и - виноград. Не было на северах его. Исследователи утверждают: из Армении. Везли царскую ягоду, лакомство неописуемое, армянские торговцы. В Эчмиадзине, в камне, много растительно-виноградных мотивов. Коненков, истинный язычник, боготворил красоту женщины. Русь - женщина. Простоватый в порывах, сложный в размышлениях над последствиями метаний, народ несет начала плаксивой бабешки. Мужик-подкаблучник на Руси - особый. Вьется изощренная виноградная лоза женских прихотей, капризов, железного «хочу» по плите белого мужского тела. И так закрутится лоза, и эдак, а мужчина терпит. И любовь в России - особенная. Никаким тусклым христианством не проймешь. Коненков вырезал будто бы крест, а приглядишься - дерево. Крестовина имеет толстые корни, что в землю впились, а перекладина креста - толстая ветвь, от которой тесно, весело, кудряво бегут веточки потоньше. Чудные львы со смеющимися мордами (как у сытых котов), райские птицы. И - не совсем райские - Сирин и Алконост. Головы женские, с коронами, а хвосты - с пышными перьями. Архангелы - в чешуйчатой броне, как древние дружинники. Если Христос на кресте, то наполовину ушел, растворился в дереве креста. Идея: не небо забрало проповедника, а сам он ушел в скудную нашу землю. Какое уж тут христианство! Ярило, Хорс, Велес и Сварог встали, как живые. Спасибо армянам. Опорные столбы в наших храмах, под золотом, покрыты лозой винной ягоды. Получилось, что Коненков, Щусев, Корин «поднырнули» глубже западного марксизма (спор Толстого и отца Иоанна Кронштадтского). Коненков уехал было в Париж, да вернулся в Совдепию. Она приняла его красавиц деревянных. Корин по Берлинам, как желчный Ходасевич, не таскался. Щусев, строитель пряничного Казанского вокзала, также никуда не «намылился» вслед за Бердяевым. «Поднырнул» в языческое, древнее, глубже всех. «Точнее» хитрюги Иофана. Мастера Марфо-Мариинской обители не были предателями «белого дела», приспособленцами Совдепии. Понимали: революции не «острие вверх», а разлом и колебание всей жизни. Одним боком она «врубается» в Космос (Гагарин), другим перетряхивает зыбучие пески египетской пустыни. Идиоты называют это «совком». Зачем таскались Гумилев и Владимир Соловьев в африканские пустыни. Оттого, что великие потрясения чувствовали («Далеко-далеко на озере Чад задумчивый бродит жираф»). В итоге с другого конца революции - Щусевский Мавзолей, древняя пирамида, пришедшаяся по душе России-женщине. Не истукан внутри лежит, а древний святой, в разбойничьих кругах - авторитет.
-
- i_molyakov (
i_molyakov) wrote,
i_molyakov
i_molyakov
Москва. 22 - 25 апреля 2017. 24
На Западе внимательно изучали русский каменный декор. Уж больно резьба хороша, необычна. Север, суровые церкви, аскеза, но, уж если пошла работа по камню, то «бежали» из-под резца виноградные лозы, частые грозди круглых, больших ягод. Остров Валаам с Соловками и - виноград. Не было на северах его. Исследователи утверждают: из Армении. Везли царскую ягоду, лакомство неописуемое, армянские торговцы. В Эчмиадзине, в камне, много растительно-виноградных мотивов. Коненков, истинный язычник, боготворил красоту женщины. Русь - женщина. Простоватый в порывах, сложный в размышлениях над последствиями метаний, народ несет начала плаксивой бабешки. Мужик-подкаблучник на Руси - особый. Вьется изощренная виноградная лоза женских прихотей, капризов, железного «хочу» по плите белого мужского тела. И так закрутится лоза, и эдак, а мужчина терпит. И любовь в России - особенная. Никаким тусклым христианством не проймешь. Коненков вырезал будто бы крест, а приглядишься - дерево. Крестовина имеет толстые корни, что в землю впились, а перекладина креста - толстая ветвь, от которой тесно, весело, кудряво бегут веточки потоньше. Чудные львы со смеющимися мордами (как у сытых котов), райские птицы. И - не совсем райские - Сирин и Алконост. Головы женские, с коронами, а хвосты - с пышными перьями. Архангелы - в чешуйчатой броне, как древние дружинники. Если Христос на кресте, то наполовину ушел, растворился в дереве креста. Идея: не небо забрало проповедника, а сам он ушел в скудную нашу землю. Какое уж тут христианство! Ярило, Хорс, Велес и Сварог встали, как живые. Спасибо армянам. Опорные столбы в наших храмах, под золотом, покрыты лозой винной ягоды. Получилось, что Коненков, Щусев, Корин «поднырнули» глубже западного марксизма (спор Толстого и отца Иоанна Кронштадтского). Коненков уехал было в Париж, да вернулся в Совдепию. Она приняла его красавиц деревянных. Корин по Берлинам, как желчный Ходасевич, не таскался. Щусев, строитель пряничного Казанского вокзала, также никуда не «намылился» вслед за Бердяевым. «Поднырнул» в языческое, древнее, глубже всех. «Точнее» хитрюги Иофана. Мастера Марфо-Мариинской обители не были предателями «белого дела», приспособленцами Совдепии. Понимали: революции не «острие вверх», а разлом и колебание всей жизни. Одним боком она «врубается» в Космос (Гагарин), другим перетряхивает зыбучие пески египетской пустыни. Идиоты называют это «совком». Зачем таскались Гумилев и Владимир Соловьев в африканские пустыни. Оттого, что великие потрясения чувствовали («Далеко-далеко на озере Чад задумчивый бродит жираф»). В итоге с другого конца революции - Щусевский Мавзолей, древняя пирамида, пришедшаяся по душе России-женщине. Не истукан внутри лежит, а древний святой, в разбойничьих кругах - авторитет.
- Post a new comment
- 0 comments
- Post a new comment
- 0 comments
