Империя Каролингов как идеал. Оттон, Карл Y, Наполеон, Генрих Птицелов, де Голль, тот же Гитлер, старались поставить «старушку» под единое начало. Помешала колониальная политика и великие географические открытия. Устремились за Атлантику, в Африку, Индию. Восточные славяне поначалу ходили на Царьград. Потом затею оставили. Земли - вон сколько. Двинули на Север. Классических колоний не заводили.
Продвинутые евроспейцы не стеснялись (что дворяне, что мастера) знать вековую родословную, как в Пятикнижии. Ян Боссарт учился у Герарда Давида. Давид - у Мемлинга. Тот обучался у Рогира ван-дер-Вейдена. Этот - у Робера Компейна. Вейден воспитал Косме Тура, Мантеньи, творивших в эпоху Кватроченто. Только после Петра стали иногда метить портреты. Рожи все одно корявы. Сам Петр с плоской нижней челюстью, усиками, вдавленным ртом. Неизвестно откуда «вылетел» хромоногий. Шепнул: «Известные рисуют портреты известных. Репин по-хохлацки, хитро улыбается, как целовальник в чайной, а здесь, смотри - «нормальный мужик». Европейцы мучились с расчлененностью, всегда с тесным пространством. У нас все на своих местах. Бога нет, но есть мастеровитость, данная Зарянко и Лосенко. А еще академиком Басовым». Придурковатость с лиц сползла, и Репин рисовал разночинцев. Вот молодой человек, композитор Глазунов. Вот Ге рисует Салтыкова-Щедрина. А Крамской Христа пишет. Вполне приличные изображения товарищей. Моллер рисует Гоголя в распахнутой рубахе, толстолицего, красногубого. Психи - они такие, то мгновенно толстеют, то бродят худые, как скелеты. Моллер Николая Васильевича окончательно «залечил».
Нижняя часть параболы преодолена, пошла вверх, к русским академикам, держались прилично передвижниками (Ярошенко, Маковский, Савицкий, Шишкин, Смирнов). Хорошо раскупались (Каторбинский, Семирадский). Позже, как и положено по Гегелю, вернулись в исходное положение. Только на ином уровне - Дейнека, Самохвалов, Петров-Водкин, Кончаловский. Остроумовы - Лебедеву: бабушка, блин, неопрятна, в шапчонке, напоминающей беретку с перышком. Врачи, полководцы (Герасимов), журналисты, рабочие, крестьяне, военные, летчики. Все грубо, броско, забористо, будто бы торопливо. Мало солнца. Деловые осенние дни. Суровые героические снега. Люди боятся академизма, света. Если солнце, то вкупе со значимым событием (День великой Победы). Красивую девушку изобразить, подобно Фрине Семирадского, - нельзя. А ведь мастера-то великие, ведь могли. Скрытая идея «просвечивала» с каждого полотна: искусство, коли нет сверхъестественного идеала, само в себе несло смысл. В нем, как в раковине, упакованы кругами линии художественного развития. В дальних залах, уже на фотопортретах, раскручивалась спираль – беспалый Ельцин вот-вот прихватит Горбачева культей за горло. Тарковский, Солженицын, Высоцкий, Сережа Курехин.
