На «Красную нить» (огромную фабрику, производящую нитки) с Володькой ходили по Тучкову мосту. Братья Тучковы – все генералы, все в Питере. Братья собрались в Отечественную 1812 года. Вечером, 6 августа, армия Барклая де Толли передислоцировалась с Пореченской дороги на Московскую. Братья (трое из четверых) виделись в последний раз. Французы, стремясь разделить русские армии, навалились на отряд Павла Тучкова. Штыковая атака – Тучков впереди. Штыком ударили в бок. Потом рубили саблями. Без сознания попал в плен Павел. Приволокли к Наполеону. Тот его отправил в Париж. Николая и Александра убили в Бородинском сражении.
Кутузов писал о Бородине в донесении к Александру I – сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов. Само донесение Кутузова – литературный шедевр. Ни сухости отчета, ни дотошности пыльной бумаги. Нет одного: что чувствовал Павел, когда его саблями рубили французы.
Кто что чувствовал – началось позже, с Пушкина. Потом титан Толстой и небо Аустерлица Андрея Болконского. И – пошло: Тургенев, Достоевский, Лесков, Чехов. Впервые. Никто столь полно не сочетал масштаб исторического события и глубину переживаний человеческого духа. Русские – смогли.
Когда с Володькой по Тучкову ходили работать на фабрику – огромная, дореволюционной постройки махина дышала жаром и жизнью. Три смены. Тысячи рабочих. Нам тоже фабрика давала кусочки хлеба. С маслом. Мы знали - кусок хлеба с маслом нам достался оттого, что отец братьев Тучковых построил первый каменный мост через Неву. Сыновья его рубились с французами в Отечественную. Двое полегли.
Про журнал «Вишневый сад». Хотел уж писать, да тут же наткнулся на сообщение, что в Чувашии будет осуществлен «лофт проект». Плацдарм. Романцов обещал превратить производственные цеха в творческие площадки. «Савва» поможет (дело шире – не просто «Савва» - поможет хваленый капитализм). 2010 год. Там нынче тишина запустения. Светится мертвенными огнями «Мега Молл». Тысячи рабочих уволили. Никто не осуществляет таинственного чуда созидательного труда. Предприятие сдохло. Мрут интенсивно людишки, потерявшие волю и энергию к сопротивлению. Дыхание смерти.
У Хичкока нагнетаются страсти и ничего не ясно. Но в конце ужас приходит властно и мощно. Ясность сшибает так, что кажется, отлетела твоя голова. «Психо»: ненормальный сынок. Труп обожаемой мамаши. У Антониони ничего не ясно. Весь фильм беспокойство, переходящее в кошмар. В конце – ничего. Просто ничего особенного. Все ждали логического завершения, а его не случилось. Бредет фоторепортер Джек Николсон с фотоаппаратурой на изматывающей жаре каменистой пустыни. Вроде – детектив. Фигушки. Смерть торговца оружием, а Николсон живет жизнью этого барыги («Профессия репортер»). В «Подругах» - снова смерть. Утопилась дуреха, которую послал подальше художник-неудачник. Смерть и в «Blow up». Там сдох (или пристрелили?) вообще неизвестно кто. Даже в «Красной пустыне» малыш спрашивает мать – мама, а почему дым из заводской трубы идет желтый. Потому, что он ядовит – ответ матери. Сын – а если птичка в этот дым попадет, пролетая? Мать – птички уже приучились. Они ядовитый дым облетают.
Антониони трудится над мозгами пресловутого среднего класса, как фотограф в «Blow up» – чудовищно увеличивая картинку. Антониони доходит до степени разрешения электронного микроскопа. На этом уровне нет привычного начала, нет конца. Огромное, пустое ничто.
Старший из братьев Михалковых – Андрон – спрашивал у кинематографической общественности (на советский народ ему было наплевать): Моника Витти, изображая страшную неуверенность, почти беду (только это сглаживает невыносимую степень увеличения Антониони) щеголяет по чистым тротуарам в шикарных платьях и изящных туфельках. Ни снега, ни мороза. А вот вам Ася Клячкина, которая любила, да не вышла замуж.