«Безобразная Эльза» плюхнулась на брезент, креслице скрипнуло, зад «чаровницы» расплылся, выскочил квашней за железные рамки, на которых держалась грубая материя (тоже черная). Холст отгрунтован, бел. Безумный труд начался: «Не выдержу, - вспылил брат, - издевательство же!» - и решительно направился к копировщице: «Знаете, сколько времени нищий художник создавал полотно?» - отчеканил он. Девушка - ноль внимания. Брат не унимается: «Вы хоть контур фигуры нащупали? Это вам не академик Лысенко». Художница даже не оторвала взгляда от поверхности холстины.
Отошли. М. шепчет: «Заметил? Намалевала несколько пятен. Подмалевка тоже урок. Пусть лучше занимается художествами, нежели впустую тусуется». Я: «Кто ее на тусовку пустит! Ужас! Все разбегутся. Жалко, жалко гордячку. Тяжело придется. Копирование Филонова дело трудное, успокаивает. Шла бы лучше к Сомову. Или к Баксту. Считаю: Филонов и Платонов - братья-близнецы. И не посадили их из-за одиночества. Вот если бы Платонов-писатель взялся писать на тему импотенции да собрал кружок единомышленников, а Филонов «оброс» учениками - обвинили бы в потакании фашизму, кружковщине, арестовали бы. Большевики – убежденные кружковцы. Орден меченосцев. Друг друга не сдавали. Царь, его жандармы ведали: всякое безобразие под названием «красота» (идея, толкающая необразованную толпу на действия) начинается со слова. Ленин да Троцкий - ораторы. Русь богата краснобаями. Язык-то сложный, музыкальный. Вот затеяли газеты «Искра», «Правда». Там упражнялись. Нэпманы даны нам в интерпретации Зощенко - дебилы и хамы. Дворяне схлынули, но новая «поросль» желала общаться. Церковь - организация на службе у государства. Расплодились секты, эзотерические сообщества. С Запада проникали книжки и порнографические снимки. Видели фильмы Фрица Ланга? В пятидесятые - музыка на «ребрах». В начале тридцатых монтировали самодельные короткометражки. В один из таких кружков входила актриса Макарова, будущая жена Герасимова. Не просто читали, но толковали «По направлению к Свану» Пруста. Хитрый Булгаков избегал кружковщины. Большевизм с народничеством - из маленьких, на первый взгляд, безобидных объединений. Читали Маркса в 70-х годах XIX столетия. А в двадцатом - Пруста. Что получилось? Что могло получиться? Опасались не содержания написанного, нарисованного, а способов самоорганизации. Всякое государство (аппарат насилия) страшится гражданского общества. Платонов - знал. Булгаков - чуял (хотя чего только про него на допросах в ОГПУ не наговорили!). Путаная штука - психология искусства. Теоретики от психологии мягко уходили в сторону от рассуждений на тему психологизма в эстетике и о делении эстетики и искусствознания. В основном - общественная психология, социология. Коллектив. Звучало красиво: искусство - социальная техника переживания. А если не социальная, а индивидуальная? Бехтеревские размышления о выработке мозгом представлений о красоте. Одинокий герой Филонов брал самое сложное: эстетика и психологизм, чистое искусство и индивид и - по Спинозе: тела своего не знаем. Тем более его способности воспроизводить прекрасное. Вот Филонов и творил наглядно: разложение материи на части с последующим собиранием частностей».
