Запомнились двое. Художник Белоусов, с весенним ледоходом на Волге, и Дмитриев, с натюрмортом – кувшинчик и темно-желтая мясистая айва. Еще успели сходить в кино.
Родители в тебе. И братья. Их плоть – твоя плоть. Их души – часть твоей души. В друзьях сливаются души и мысли. На это уходят годы. Что же касается девушки, которую полюбил, то ни союза плоти, ни союза духа нет. И вдруг девушка становится страшно нужна. Внутри страшно горячее вещество – легкое и одновременно тяжелое. Вспыхивает от искорки, и пошло полыхать! Чтобы дело пошло мгновенно, нужно чувственное, греховное. Внешние формы порочны.
Не менее плотское, чем страсть, – рождение ребенка. Ирка родила первого сына. Было очень больно. Но боль особая. Одновременно радость через боль – дает миру новую плоть. Ребенок, что важно, – мой. Хорошо: рожает для меня.
Нормальная женщина стремится замуж. Выйдешь замуж, родишь дитя и сотворишь чудо. Человек хочет чуда. А чудо для конкретного мужика. Из-за этого женщины страдают из-за мужчин, мучают их, мучаются сами. Без мужика – не будет чуда. Но чего женщина должна быть рабыней у мужчины за то, что он позволяет сотворить чудо? Внешние формы – для мужика.
Любовь, прорываясь в человеке, проходит в него за счет масла низменных сил. Масла много – оно густое, в нем нет бессилия, как в сливочном. Смазка алая, острее перца. Проникает до сокровенных уголков души, все преобразует.
«Капитал» Маркса в основах не пошатнулся в душе из-за вспыхнувшей страсти. Но как-то по-новому зазвучали другие книги - «Библия» и Гомер с «Элиадой» и «Одиссеей». Ветхий и Новый завет – книги чувственные. Рассказывают о чудесах. Женщина является. Она явилась за чудом. Ты должен, зажегшись, подарить чудо, зачать ребенка. Рабыня ждет от тебя милости. Библия пронизана не только чудом, но страстью господства и подчинения. Горе рабу, который понял, что лишен смысла жизни – радости подчинения. Наслаждение подчинением велико, как жажда власти.
Проклинают неверный народ пророки. Народ предал Бога. Бог отвернулся от народа. Нет Бога. Некому подчиняться. Это страшно интересно: страсть.
А Христос? Что чувственнее Христа? Здесь сверхчувсвенность. Радость еды – нате вам чудо еды. Толпа и пять хлебов. Женщины? Не бить блудницу камнями! Судьи-то кто? Мария Магдалина – ну, что ж, помой мне ноги. Вытри эти ноги своими роскошными волосами. Другие ученики – здоровые, между прочим, мужики – смотрят на этот изыск. Плотская жизнь? Закончилась? Вот дочь Иаира, вот вам Лазарь. Уже смердел («три дня, как во гробе») – и ожил.
Сам Иисус – и бог, и плоть. Опасная смесь. То, что от искорки вспыхивает в человеке, страсть предощущения чуда: мужчина, женщина, ребенок.
В Ветхом завете двойственность и ответ: Книга Екклесиаста и Песнь песней – рядом. Вроде бы – суета сует – всё суета. Нет, не суета – куда же девать любовный восторг? Ноги твои – белые, как столбы. Женские ноги шикарны, особенно если покрыты шелковой кожей.