Началось раньше, когда Гегель утверждал: поэзия и философия несовместимы, у них разные предметы. Прочтя подобное, Шеллинг бил в набат (этим же занимался в ХХ веке Рэнсом: «Немедленное возрождение мифологии. Когда расцветала мифология, развивалось художественное творчество»). Гегельянские призывы, поддержанные Генрихом Гейне, на время залатали смертоносную рану. Несовершенство человеческого существа можно было ослабить балансом между научным фактом (скучища-то какая!), проверенным математически, и фантазией, милой сердцу. Возник «Франкенштейн» романтизма (сказки для взрослых в эпоху пара, электричества, бухгалтерских отчетов). Пока «резвились» Шопен с Шубертом, стальным скальпелем так называемого «прогресса» расчленили миф, вскрыли его механизм (бренными станками неплохо пользуется Голливуд, клепая бесконечные «Песни о Нибелунгах», заполненные электронными монстрами, Змеями-Горынычами, Кощеями бессмертными, Шемаханскими царицами). Два-три тупых диалога, остальное - эмоциональные вопли и скрежет металла. От кладбищенского дурновкусия, как от поблекших синтетических венков, тошнит. Лица человеческого не увидишь. Покойники (сколько бы ни старался покойный Майкл Джексон) на позорное кладбище - и вылезать из могил побрезгают. Николай Гаврилович Чернышевский, человек, дух которого сделан из стали, объяснил в своей диссертации, посвященной некоторым вопросам эстетики, что нас ожидает в связи с мифологизацией сознания. Писарев не жеманничал, сказал, как есть: искусство и наука различны. Наука одержит победу. Видные ученые-математики (академик Раушенбах) из милости объясняли чудо красоты математическими методами. Профессор Киссель предпринимал отчаянные акции, анестезируя кровоточащую рану - вырван важнейший орган человеческого, глубоководный аппарат, невидимые жабры, позволявшие опускаться в пучину прекрасного.
Нам не освоить океан. Люди «стухли», чуть коснувшись земных проблем. Маркс отдельных работ по эстетике не писал, но, когда позволял честные высказывания по поводу, слышался лязг железа. Ленин был занят политической текучкой. Маяковского не любил, но, черт с ним, пусть играется с железобетонными балками предложений, с порванной арматурой рифм. Потом разберемся.
Родченко, столяр-краснодеревщик, и жена его. Пусть развлекаются. Лисицкий? Башни конструирует. Пусть с Шуховым на пару копаются в песочнице. И Шкловский еще! В итоге - ошибочка. Вопросы формы, цвета, пространства оказались коренными. Поздно что-либо исправлять. Идеологизировали мифологию, объявили техническим этапом в развитии сознания. Бездельники, бумажные черви! Только и придумали формулу: на высшей (коммунистической) ступени художественного освоения мира диалектика истины и вымысла признается высшей ценностью образного моделирования. Что в итоге? «Smoke on the water» был ядерным ударом. Пахмутова (талантище!) вынуждена была спустить флаг в знак поражения.