Были чудаки, изображавшие лошадь или собак с множеством ног. Считалось, что в изображении добавляют динамику. Дали над этим поиздевался, изобразив уродливых слонов и лошадей, на толщиной с волосинку, ножках. К тому же твари имели не по четыре ноги, а гораздо больше. Казалось, монстры никуда не идут, застыли, не способные подволакивать за собой конечности. Дело - в мозгах. Только художникам-сюрреалистам и экспериментатору с ЛСД Тимоти Лири добились искаженного сознания. От созерцания странных картинок плывут сами мозги. При этом изображаемое было статично. Присмотритесь к работе Джорджо де Кирико «Площадь в Италии» или Карла Каре «Метафизическая муза». Эффект объясняли по-разному. Лорд Актон утверждал способность «ловить» эффект «внутримозгового» движения у немногих. А если так, то не стоит «громоздить» школы, направления, так как в живописи это невозможно. Не стоит искать нормальность в характере художника, способного изобразить, как Марк Шагал, портрет матери с зеленым лицом и раскрытой на обозрение утробой. То ли живописец, то ли шизофреник.
Шизофрения. Лорд Актон в творчестве рисовальщика одновременно замечал две линии: разрушение восприятия и реконструкцию образа в соответствии с принципами реализма. Одновременно «излучение» множества «зачаточных» мотивов, один из которых становится основным по невыясненным причинам. Зачаточный мотив как раз и реализуют. Для художника-новатора реализация - не требование очередного манифеста, а индивидуально - неведомый порыв важнее. Как с двигателем внутреннего сгорания: внутри человека, замершего под толстым слоем внутренней неподвижности, открылись новые материалы, детали, продукты горения. Был пар - стал бензин, воспламеняющийся внутри тела-цилиндра. Новое топливо - новые образы.
Лорду оппонировали. Не случайно именно футуризм (течение недолговечное) создал восприятие непривычного объекта - машины. Немногочисленные «отряды» новых творцов имели и публику крайне скромную. Казалось: рисуют, сочиняют, пишут для себя. За исключением России. Московское купечество, не раз осмеянное великими писателями, публицистами, стало коллекционировать художественную «голь перекатную» из модернистов. Открыли для них рынок. Отныне банковский клерк мог приобрести картину. Богатеи «коллекционировали» (и воспитывали: «Фома Гордеев») революционные элементы. Революция 1905 года подготовлена русским старообрядческим купечеством. В начале XX-го века царское правительство попыталось осуществить рывок в «будущее». «Экономическим двигателем» решили сделать питерских банкиров, разбогатевших на посредничестве между западным (в основном, французским) банковским капиталом и отечественным производителем. Наши получали деньги под значительно более высокий процент. Империя, подсевшая на иглу западных заимствований. При этом мало что получили дворянство и молодое энергичное племя купцов. Финансировали одновременно либералов, радикалов разного толка и, с того же кошелька, черносотенцев-охотнорядцев. Раскачивали ситуацию до двух революций - 1905 и февральской 1917 года. Однако вызревало иное. Эти ребята вызывали раздражение даже у «конченных» экспериментаторов и бунтарей. Бретон презирал Дали. Он заявил, что осторожный, расчетливый каталонец незаметно «прокрался» в сюрреализм. Произошло проникновение в тень, отбрасываемую выдающимися, к примеру, Магриттом. Дали виртуозно владел живописной техникой, которая носила замшелый характер. Впрочем, техника была лишь средством. На самом деле Дали, Поль Дельве были безразличны к средствам. Их просто использовали, чтобы обскакать на рынке «ушибленных» манифестами. Это был основной мотив, который они реализовали.