Хмель нашептывал: "Да Бог с ним, с Высоцким". В печке потрескивал огонь, исполнители номеров под гитару нравились, повизгивали, как мыши, в стогу девицы. Угревшись, плавал в сладких ощущениях.
Петрова Танька – кто такая? Маленький ребенок, с мужем разводится. Не раскаивается. Кто бывший супруг Петров? Разве можно бабе вытворять такое? Моя мать, например… Опять же – Ярошенко. Один раз ее видел. Но – хороша. А вот Таня, в которой сомневаюсь, накормила горячими щами, дала сапоги и фуфайку. Что бы я без них делал? Мне приятно представлять красивую Вальку. Симпатична деловитость Петровой, ее раскованность. Почувствовал ее искренность. Но с другой стороны, хороша ли мать, которая лишила маленького человечка отца? С моей, частной, колокольни, выходит, что может быть хороша. Может и лучше, что она лишила Мишку отца.
Этот Высоцкий. Но – знаменит. И то, что Высоцкий, да и Рязанов, сидели на кухне у Петровой, мне, вроде бы, приятно.
Если бы пришлось жить с Танюшей в одной комнате – было бы у нас что-то? Баба-то, вроде, ничего. Прихожу к заключению, жить бы жил, а «остальное» – нет. А Ярошенко? Ведь один раз всего видел. Ни словом не перекинулись. Но вот она бы подошла для "другого". Это не хорошо и не плохо. Это никак.
Ощущение местности. Красиво – сосны, тонкие березки, черное озерки среди гранитных глыб. Моя это земля? Нет. Бескрайняя степь и глинистые обрывы берегов - вот мое. Здесь – хорошо. Но будто бы в гостях. На берегу среди сосен должны проживать рыбаки – бородатые балтийцы, в кожаных куртках, заготавливающие рыбу.
Чужеродный Выборг. И Шлиссельбург. Внутри, глубоко-глубоко, Высоцкий ближе к Выборгу, чем к Ленинграду. Совсем далек он от Уральска. Высоцкий ближе к прибалтийскому немцу – Альфреду или Курту. Устав после работы, выпив бормотухи, начинал убывать в мир снов.
Снился мне фашист Розенберг, «философ» третьего Рейха. Идет Альфред по городу Москве. Только-только защитил диплом. Теперь Альфред архитектор. Мог ли он стать Щусевым? Неясно с этими архитекторами. Есть в них тайна. Тайна империй. Их вожди организуют пространства. Архитекторы – на подхвате. Пирамиды, Парфеноны, Колизеи. Помогают устроить в историческом времени присутствие империй.
А что с внутренними пространствами, с просторами души? Их – кто организует? Не писателишки же, не пианисты и балалаечники.
Ахитектура - дело мистическое. Ее секреты открывают неохотно. Через два года Розенберг, уже в друзьях у Гитлера, вместе вышагивает по улицам Мюнхена. Пивной путч. Тюрьма. «Миф XX века». Правитель восточных областей. Архитекторы владеют тайной хаоса. Альфред болтался и по Выборгу… Очнувшись, просыпаюсь.
Был я в Кижах, и на Валааме, и на Соловках, и во Пскове, и в Новгороде – несовпадение с Выборгом, с Розенбергом и немножко – с Высоцким. А все-таки чужие города и земли - заманчивые.