Рядом с историческим и философским, с одной стороны, располагался огромный Всесоюзный институт акушерства и гинекологии, а с другой – массивное серое здание библиотеки Академии наук. Тут же, рядышком, разместился факультет психологии.
Потащились сначала в здание двенадцати коллегий – думали, что торжественная линейка будет там. Меня поразил длиннющий, метров в пятьсот, коридор старинного здания. Бесконечные шкафы красного дерева, с полу до потолка заставленные книгами в кожаных переплетах с золотым тиснением. Огромные окна, а в простенках - бюсты бородатых и лохматых мыслителей. В конце коридора была размещена картина циклопических размеров: «Ленин сдает экзамены в Санкт-Петербургском университете». В коридоре было пустынно. Только блестел красный, натертый дочиста, паркет.
Когда попал к себе на факультет, на лестнице стояли двое – здоровый, слегка потертый мужик (как выяснилось позже, ему было тридцать два года), в чудных лаптях, называемых «кроссовки», и в джинсовом костюме фирмы «Lee». Рядом с мужиком топталась, вроде, уже как бы и не девушка, но как бы еще и не женщина. Если представить хорошенькое существо неопределенного возраста - то как раз подходило. То ли девушка, то ли женщина была одета «хиппово», как те ребята, что в свое время приезжали в Поваровку. Волосы темные, кудрявые и обширные, как крона дерева. Расчесаны по-простому – надвое – и на лбу перехвачены цветным шнурочком. Из-под прически «выезжали» модные очки вызывающей формы. За очками – пронзительные, острые глаза.
Была еще цветная рубашоночка – типа батник – под облегавшей небольшую грудь шерстяной безрукавкой. Темно-коричневая, перехваченная в трех-четырех местах оборками юбка. Меня обезоружили в этом наборе удивительные сапоги. Было видно, что они дорогие и «стопроцентно импортные». То ли девица, то ли женщина небрежно, высокомерно курила.
Увидев, что я уставился на ее сапоги на стройных ногах, она лениво процедила сквозь зубы, обращаясь к джинсовому мужику: «Вот, Женя, еще один клиент решил с нами потусоваться».
Мужик сунул мне здоровую, волосатую лапу и заговорил бодрым баском рыночного барыги: «Женя Кузнецов! Парторг курса. Ты, парень, уезжаешь на картошку. Выбирай – или сегодня, до 15 сентября, либо с 15 сентября по 1 октября. Кстати, как тебя зовут?»
Когда мужик услышал, что поеду я, видимо, сегодня, то обрадовался. Сказал, что отъезд прямо от факультета через час.
Парторг умчался, а девушка-женщина докурила сигарету и сказала: «В таком виде тебе в деревне делать нечего. Пойдем ко мне, дам тебе рабочую одежду».
Так, 1 сентября, познакомился с дорогой моей подругой Таней Петровой и верным товарищем Женей Кузнецовым.
С Танькой дворами вышли на Средний проспект Васильевского острова. Добрались до здания школы, расположенной прямо напротив станции метро «Василеостровская».
За подворотней, выходящей на 7 линию, открывался глубокий двор-колодец, где располагался вход в бывшую гимназию, а теперь в школу. Справа от входа - дверь, куда мы и вошли. За дверью лестница спускалась к стальной двери, а другой, правой, своей частью шла вверх, где оканчивалась обширной площадкой. За площадкой был еще вход. Таня открыла его, пахнуло теплом, запахом щей с мясом и жареной картошкой на сале.
Дальше прихожая и кухня. На плитке варились щи. Напрямую - проход в туалет, а влево была белая дверь. За ней открывалась огромная комната с высоченными потолками.
Уютно и чисто. Чувствовалась женская рука.
«Моляков, ты, наверное, голодный. Садись, поешь щей», - заявила Петрова, как будто сто лет меня знала.
