Башни Измайловского комплекса залиты светом. Работают прожекторы: «Только на освещение зданий в столице уходит в год восемь миллиардов рублей - почти четвертая часть чувашского бюджета. Огоньки фиолетовые, красные. Елок успели понатыкать. Тоже электричество. Можно скромнее. В провинции свет тоже нужен», - недовольно ворчу я.
Супермаркет. «Мерзавчик» коньяка «Старый Кенигсберг». Сок. Бананы. Лаваш: «Мясного ничего не надо: мама все, что нужно, положила».
Фойе корпуса «Вега» сверкает по-новогоднему. Номер забронирован. 21-ый этаж. В номере тепло. Бреемся, моемся. По телику канал «ОРТ». Вещает про интернат для страдающих легкой олигофренией юношей и девушек. Губки у них тонкие, подогнутые внутрь. Появлялись на свет - так кажется - с глазами, затянутыми перепонками. Делали надрезы, глаза начинали видеть. Ресниц нет, глаза безразличны, мертвы, голые веки моргают редко (как у земноводных). Юноша лет двадцати, заикаясь, проглатывая то слово, то полслова, водит толстую журналистку по дорожкам сада, выращенного питомцами заведения. Мучительно давясь, садовод с трудом выталкивает звуки изо рта. Густеющие слюни собрались в уголках губ. Цветы - огромные, полянки заняты гладиолусами. У Тарковского в «Зеркале», в начале, заика, под воздействием гипноза, начинает говорить без дефектов. Чувство огромного облегчения, полета. Человек свободен. В телике усилия журналистки, пытающейся освободить парнишку от дефекта, успехом не пользуются. Парень сует руки то к одному цветку, то к другому. Показывает: сажали интернатовцы. Речь не выравнивается. Заедает, как старая пластинка. Эффектно, как у Тарковского - рождение вольного духа, журналистке снять не удается. Успокаивают газоны, украшенные цветами. Садовником узкоглазый, очевидно, сможет работать. Смысл в передаче протестный: для инвалидов, страдающих от головных болезней работы никакой нет.
В столовой работает фонтанчик с шоколадом. Фондю, и можно «зашоколадить» дольку мандарина, кружочек банана, кусочек яблока. Уничтожаю «фунфырики» с холодным йогуртом. Плазменные телевизоры рекламируют предстоящий моноспектакль по дневникам Софьи Андреевны Толстой. «История любви» называется. Исполняет отыскавшаяся в Париже Евгения Симонова: «Вот и ладненько, - думаю я, макая облупленное яичко в майонез, - певцы, комедианты, танцоры в итоге возвращаются домой, в Россию».