Щедрин скончался в тридцать девять лет. Разъезжать было некогда (ни поездов, ни самолетов). До щедринской плеяды пейзажи создавали по памяти. Расчертят на холсте план - и малюют по нему. Щедрин - мастер и первооткрыватель русского пленэра. После - импрессионизм, реализм. Сильвестр Феодосиевич выбрал второе направление, немало потрудился для передвижников, для свободы в искусстве.
Магическая сила с самого детства влечет меня к пейзажисту-уникуму. Папа его - известный скульптор. Сам, с одиннадцати лет, в Академии. Перед Отечественной войной (1812) Академию заканчивает с Большой Золотой медалью. Но - война. На Запад выехал лишь в 1818 году. Первый этап - Рим, виды Колизея и Форума. Неповоротливая работа с цветом при наличии прекрасно выстроенной перспективы. Фон тяжелый, коричневатый. Картина пишется не с натуры, а по памяти, при уже размещенном карандашом рисунке. Этап второй - водопады, фонтаны Тиволи.
Прорвало. Пишет прямо на улице. Играет цветом на пару с сочной южной природой. У нас зимой - не забалуешь. Мрачно. Федотовские огоньки в деревенских избушках. Темень («Анкор, еще анкор»). Новая манера требует бонусов, иначе не сдюжить. Пригодилось южное солнце. Картины неплохо продаются. Материальный груз снят, и пленэрное «начало» представлено у россиянина по полной. Как пишет он листву, камни, водяные брызги! Буйствует природный колорит. Свет (знаменитые щедринские веранды с людскими фигурками) ложится через мозг, руку, кисть живописца на мертвенно-белый, загрунтованный холст.
Заказывают копию. Щедрин выходит на улицу, сажает рядом с собой заказчика и не копирует, а заново создает понравившийся клиенту вид. Снова, потрясающая по точности, прорисовка каждой трещинки, щелочки, впадинки на камнях. Заказчик наблюдает, как нежно «дышит» каждый листочек, и понимает - обмана нет, русский чудодей зарабатывает честно. Для западного человека, родившегося там, где открылись первые банкирские дома, нет более высокой радости наблюдать, что деньги отдаст за стоящее, созданное при тебе. Мир виртуальных знаков, векселей, акций, закладных исчезает, словно дым. Остается классическая простота: труд - вознаграждение. Живописец - не в накладе.
Как музыкант, он повторяет ту же гамму. А гамма - ноу-хау, живое письмо на открытом пространстве.
Третий этап - Неаполь. Вершина творчества и пленэр, и роскошество романтизма - вещи невеселые, тяжелые. Романтики - Шопен, Шуберт, Бетховен, Шиллер, Гете, Гелдерлин, Байрон. Великие. Возрождение: человек - царь природы. Просвещение: прогресс знания в основе человеческой мощи. Романтизм: внутренний Космос. Человек - на краю внутренней бездны. Противоречия. Переживания. Страдания. Начало сомнений в человеческой уникальности не из-за непостижимости мира внешнего, но из-за невозможности разобраться с миром внутренним. Схемы человеческого: живем в настоящем мгновении. Все остальное - зыбко. Прошлое - прожито, отдано во власть не акта, но мнения. Будущее - самое печальное (какой уж тут «научный прогресс»!). Оно - неявственно. В его неопределенность укутана смерть. Придет либо через мгновение, либо по прошествии десятилетий. От нас - не зависит. Наращивай сколько хочешь мышцы, а бессилие - принципиально.
У Щедрина нет бурь, ветров. Вода спокойна, мастерски наложенные плиссировки. Ленивые рыбаки. Малая гавань на Капри. Большой неаполитанский залив. Но отчего так грустно перед полотнами пейзажиста. Что таится на втором, третьем плане? Темы разные у Щедрина, у Шишкина («На Севере»), у Левитана («Над вечным покоем»), но слезы катятся из глаз одинаково. И горько, и сладко на душе. Так же грустно было умнице Сперанскому, из Питера отправляющегося в Пермь.