Я «мальчик» жестокий. Мне нравится цирк. Особо впечатляются насыщенным безобразием интенсивные «отражатели» - художники. Средства наблюдения у них не велики (не фотоаппарат, а кисть и холст). Выхватывать приходится существенное. У них не просто цирк как жестокое искажение, а искажение искажений. Намерен каждую «цирковую» картину «общупать» взглядом.
А Леон Бакст с другом Дягилевым - не жестокие ли циркачи? Свой цирк назвали «Миром искусства». В Питере трудно избавиться от Бенуа. Так же, как от творений Растрелли или Росси. В 1898 году Дягилев с другом Философовым приехали в Москву, «соблазнять» тамошних «заскорузлых» выпускников художественного училища. Питерцы ринулись в бой против «передвижников». Были поддержаны Серовым, Коровиным, Левитаном. Московские ребята и сами начинали потихоньку «отгребать» от Шишкина, Сурикова, Репина, Перова, Ярошенко: «Не слишком ли мрачно идеалогизируем?» - вопрошали они. Тут появились «ловцы душ человеческих», провозгласили: «Правильно сомневаетесь. Старье. Один Репин - мастер. Да и то в одной работе - «Крестный ход в Курской губернии». Поленовы и прочие - туфта».
Дягилев, словно черт из табакерки, ужасно напоминал нездоровой пронырливостью Парвуса (Гельфанда). Темна его история. Хорош собой, самоуверен, импозантен. Не почувствовали москвичи, что намечается грандиозное цирковое представление. Бенуа будто бы был чиновником по особым поручениям в чине губернского секретаря при князе Волконском. Тот недолго был директором Императорских театров. Как только убрали предыдущего директора, Всеволожского, тут и нарисовался нужный человечек, который способен был пролезть в игольное ушко, но добиться поставленной цели. То же было и при Теляковском. Сережа всем был страшно необходим. Цирковой мажордом. Отчего никто в русской литературе не написал книжку про бесов на примере «Мира искусства». Журнал в отличном исполнении. Особо привлекало художников качество репродукций картин - клише заграничные, великолепные, там же и изготавливались. Гениальный Репин чертовщинку учуял, отважно вступил в сражение. Бесовство, нашедшее воплощение в творениях Бакста и Бенуа, понял Бугаев (А. Белый), попытавшийся изобразить нечистого в странном романе «Петербург». Блок же плыл по течению, несла его волна символизма на Запад. Сражение получилось не менее мощное, чем противостояние Иоанна Кронштадского и Льва Толстого.