Метод в музыке не менее важен, чем в науке. Придешь подстричься, а там - мастер расстроенный. Работает металлической расческой. Ее можно вести мягонько, а можно швырять на башку так, что черепушка звенеть начинает. Ножницами стрижка приемлема, но, если волос чуть потянуть, то - больно. Или электрическая машинка - веди ее, как плуг по невспаханному полю, и ощутишь прелести жизни. XYI-XYIII века (Георг Филипп Телеман жил в XYIII столетии) напоминали ласковые прикосновения расчесок, ножниц, кисточек, щеточек, пуховичков для пудры. Сочинения непротивления - вот чем соблазнялись немец и англичанин, француз и итальянец. Искушение, отбрасывавшее в сторону народные наигрыши, воплотилась в суровую тяжесть органных звуков. И Бах, и Гендель, и Глюк писали на церковные темы, но по заказу тех людей, которые слушали мессу, прелюдию, а через полчаса, бодро уминая куриную ножку, внимали тому же композитору, но только с музыкой иного свойства.
Светская музыка - всеядна. В ней можно все, но лучше пусть «расческа» гладит, а ножнички, пощелкивая, ласкают. Всеядность с материальным расчетом. Деньги. И - следующее: Бога нет, все позволено. В России - скоморохи, ряженые, гусляры, заунывные бабские стоны зимними вечерами. Вот и вся «светская» музыка. Никаких тебе дам в напудренных париках, дядек в тонких лосинах, а бородатые мужики да лапти, подшитые кожей. Монахи - в черном, строгие, вышибают слезу раскаяния - «Да исправится молитва моя, я, грешный, пред тобою».
С Петра I-го - школа западного, светского звучания. Более ста лет минуло, пока появилась русская опера «Жизнь за царя». Потом - как прорвало. Достоевский кричит: «Бога нет, значит, все позволено». Вот она, вседозволенность, в зреющих сочинениях Даргомыжского и Чайковского, Бородина и Римского-Корсакова. Какие голоса были! Концентрация свободы зазвучала у Шаляпина и Собинова. Мусоргский - гений и, вероятно, более высокий, нежели Вагнер. Вагнер с Мусоргским - выход в иную реальность. Там приемлемы «зверские ножницы», «расчески-колотушки». Когда бьют беспрерывно по голове - муссируют неприятное. А оно будет мысль. Послушаешь полчаса «Хованщину» - ощущаешь: мысль забегала, как ошпаренная, дремота испарилась, кровь вскипела. Слушайте «Александра Невского» Прокофьева, седьмую симфонию Шостаковича – эффект будет тот же.
Музыка для застолий всегда начиналась с бодрой части. Вступление и оживленная фуга (чтобы хорошо поевший государь очнулся). Завершение насыщается народными танцевальными наигрышами. Альберта Швейцера удивляла загадка Баховской музыки: неразрывное сплетение высокого религиозного начала и праздничной приподнятости, игривости.
Трагический творец - Моцарт. Реквием, тридцать девятая, сороковая, сорок первая симфонии. Сложнейшая фактура поздних опер. А все «прекрасная дама» - трубадуры, менестрели.
Телемановский концерт для двух альтов и струнных, соль мажор, - произведение-энциклопедия: всего понемножку. Почти все оркестровые и инструментальные жанры: оркестровая сюита, квартет, концерт, трио-соната, сольная соната, завершение. Автор мстит сытно кушающим господам. Они праздно прогуливаются по аллеям и не догадываются (в силу лени и легкомыслия), какие богатства «открывает» мастер. «Не мечите бисер перед свиньями», а тут намеренное «рассыпание» бесчисленных жемчугов - чтоб вы поскользнулись на одной из горошин.
Гендель делал упор на музыку со словами. И допускал беспрерывную импровизацию. Родной дедуля джазменов. Попробуйте импровизировать в жестких правилах барочной классики! Но, благодаря этому умению, Георг Фридрих Гендель стал родоначальником различных жанров в инструментальной музыке. Эта музыка исполнялась в садах и парках, в беседках и на верандах. Садов было много в окрестностях Лондона. Георга Фридриха любил английский король Георг I.