На Дворцовой площади - мороз. Небо застыло в разноцветии. Горит таинственно кончик креста, что в руках ангела на Александрийском столпе. Рабочие обносят центр площади оградой из зеленых тонких прутиков. Разносится стук молотков - сколачивают эстраду. Елка иллюминирована вульгарно: толстые серебряные гирлянды неудачно сочетаются с красными и зелеными шарами. Если бы вся она была в серебре, смотрелась бы симпатичней.
Мы с В. направляемся к зданию Капеллы. Если концерты, обозначенные в расписании не подойдут, то дворами доберемся к филармонии и попробуем пробраться туда. Время - 18.16. Концерты начинаются в 19.00. Пройти к Капелле не удается.
На гигантском полукружье здания Генштаба сменяются огромные картины: заработали лазерные проекторы, излучающие на поверхность стены огненные изображения. В прошлом году все было в бело-голубом свечении - елки, Деды Морозы, лошади и сани. Много церквей, заиндевевших от мороза. Теперь все серьезнее - радостная музыка сменилась на мрачновато-торжественную, громкую, а на стене - виды града Петрова. Выплывает Исаакий на фоне красноватого неба. Смольный собор. Петропавловка. Зимний. Башня «Толстая Мэри» Выборгского замка. Крепость Шлиссельбург, Казанский собор, решетка Летнего сада, Медный всадник. Краски тревожные, не сочетаются с тонким снежком, что укрыл площадь.
Говорю В.: «Сколько народа смотрит на электронное шоу! Фейерверк XXI века. Огромная толпа народа увидит доброго Деда Мороза в голубых сапожках - настроение улучшается. А тут - город в кровавых тонах, да музыка грохочет тревожная. Страх, тревога поселятся в душах у обывателей. Дома у всех есть устройство по извержению фейерверков. Телевизор называется. Щелкнул кнопкой - начался фонтан: краски, песни, танцы, ряженые, клоуны. Одно плохо - натуральность отсутствует. Раньше фейерверк заменял гигантский экран. Мастер допустил ошибку - и сам погиб, и людей покалечил. Сегодня калечат не больно, с кайфом. Только инвалиды от этого получаются еще более страшные».
В.: «Салюты любят. Самолюбие тешат. Укротили дикого зверя - радость. Стреножили какую-нибудь лошадь Пржевальского - удовлетворение гордыни. Многие тысячелетия огонь человеку приручить не удавалось. Да и сейчас еще не удалось. Вон - леса полыхают, степи выгорают, погорельцы всякие. Что удавалось - зажечь и потушить. Хитрые китайцы - искусители. Порох. Первые фейерверки. Показалось, приручили огонь. Фигуры разные, цвета яркие, неожиданные всполохи. Иллюминации сначала создавали на бумаге. Считалось, что синтезом искусств являлась опера. Вон, как Вагнер старался. Но синтезом становилось то, что имеет огненное начало. Так случилось в XYIII веке. В XX веке, на эстрадных шоу, рок-концертах, фейерверк - необходимый атрибут. Дидье Маруани, Жан Мишель Жарр попытались огромные всполохи и лучи заменить лазером. Красиво, но не столь эмоционально, как с кострами на концертах Оззи Осборна. В те времена умудрялись портреты из пламени создавать. Театральная живопись, скульптура, архитектура, литература, музыка применялось все. Чудо - летний свет солнца, а долгая ночная тьма: слабый свет церковных свечей (прихожане шли не только погреться, но и насладиться свечением во тьме), сальные коптилки, слабые лучинки, слюдяные окошки. И - вот: море света, взрыв беспощадной темени и, среди безнадеги, сквозь уханье барабанов, дребезг бубнов, сипение свирелей - светлый лик царя-батюшки. В память вколачивается хорошо, крепко, пока длится горение пороховых зарядов. На Руси, где староверы, из незначительных изменений в ритуале и перестановки нескольких предложений в Святом Писании целыми селами вверяли себя огненному крещению, укрощенное пламя было явлением особым. Триста лет назад рисовали будущие фейерверки. Сегодня на киностудиях занимаются раскадровками. Да и в основе кинематографа - луч, создаваемый раскаленным электродом. Электричества «жрет» много (как и пороха), зато как красиво! В наших краях к потешному пламени относились двояко. Северная темень прививала трепетную любовь к огню. Огненные игрища были в радость. Но оттого, что в России, в основном, строили дома из дерева, то пожар мог за часы снести с лица земли целые города. Царь Петр от отца, от первого русского европейца Алексея Михайловича, приобщился к огненным забавам. Только учредили потешную роту в Москве, на Потешном дворе, тут же Петя стал учить служивых, как устраивать фейерверки, вести подкопы с взрывчаткой, делать ядра с фитилями. А все Иван Грозный. Не только из пушек палил. Напугал до смерти защитников Казани различными шумными, брызгающими огненными искрами, петардами».