Понимаю - свадьба. Молодожены идут на меня, останавливаются. Сзади кричат: «Дядя, не двигайтесь, пожалуйста. Будьте ритуальным деревом. Пусть молодые обойдут вас по кругу». Вскрикиваю: «Ладно! Идите!» Снова вопят: «Ура!» Юрка и Машка двигаются по солнечной стрелке торжественно, медленно. Сзади раздается звяканье. У молодых просветленные лица. Для себя замечаю: Машка - хохотушка. Еле сдерживается, собирает ямочки на щеках - вот-вот расхохочется. Подыгрываю. Медленно вращаюсь за парочкой. Команда расположилась полукругом. В руках - стаканы и несколько бутылок шампанского. Круг завершается. Юрке суют в руки полный стакан. Он, остановившись, солидно провозглашает: «Выпьем, гости дорогие! Спасибо, уважили. И дяде, который был деревом, налейте». Машка не выдерживает, пихает в бок новоиспеченного супруга, громко хохочет. «Друзья, - громко говорю, - с Новым годом, с новым счастьем! Рад за вас. Но пить с утра - вопрос. Его нужно разрешить. Потом совершать действие. Правило. Дарю вам эту проблему. Помогает долго жить вместе».
Оставляю веселящихся, спешу к «Метрополю», мимо глыбы памятника Марксу (Дзержинского с Лубянки убрали, а Карла не тронули). Власть обильно освещает дома. А памятники революционерам стоят в тени. Роскошный корпус гостиницы увешан темно-желтыми гирляндами. Собраны в несколько пучков на крыше. Стремясь книзу, разлетаются тысячью огней, будто расплавленное золото. Знаменитые мозаики на фасадах таинственно мерцают. Так в горах речка рушится со скалы водопадом. Вверху поток воды плотный, цельный. Внизу - широко «разбегается» брызгами.
Ныряю в подземный переход. Напряженно жужжат лампы освещения. У стены раскладывает матерчатый стульчик старушка-нищенка. Выставляет картонку, уведомляющую, на что нужны деньги. Внимательно прочитал: на лечение внучки. Выскакиваю. Справа - закутанный в тряпки Малый театр: реставрация-реконструкция. Тумбы с афишами. В европейской музыке есть границы интерпретации. Граница - высота звука. Нормальный европеец-прогрессист: поднимается снизу, порой, из грязи, все выше и выше. Скакать сразу из «грязи в князи» - неприлично. Но жизнь (а не только музыка) серьезно ограничена движением в высоту. До кризиса этой нехитрой логике я и следовал. Подлость в том, что теперь за «высоту» и за «подъем» на нее необходимо платить все дороже. Невозможно платить семь тысяч за билет на концерт Козлова («Арсенал»). Концертный зал имени Чайковского - заведение дорогое: пять, семь, десять тысяч рублей за билет. Распечатывая из Интернета информацию о культурных событиях, сразу отбрасываю все, что дороже тысячи. Остаются малые залы (в Консерватории и Доме музыки), билеты на антресолях.
Василий Петренко, Павел Милюков отброшены. Собираются исполнять Концерт №1 для скрипки с оркестром и Пятую симфонию Чайковского. Да больно цены задирают. Шутка ли - сопровождает парочку светлановский оркестр. Концерт Шостаковича для скрипки с оркестром знаю до последней ноты. Светланов на виниле выдал все шесть симфоний Чайковского. Шостаковича, горячо, страстно (опять же на виниле) играет Ойстрах Давид. Пластинки из коллекций довольно «запылены» (в Царском Селе слушал, чуть ли не каждый день). Но, слава богу, не заедают.
В Доме музыки - Люка Дебарг (Светлановский зал). В исполнении Косырева песни советской эстрады (Камерный зал). В Театральном зале - Филиппенко с отрывками из советских сатирических произведений. Между прочим, все концерты - по 600 рублей.