Напротив «туалетного» коридора, не маленькая застекленная комната. Стеллажи. Слепки рук, ног, греческих голов. Рулоны бумаги. Краски. Ряд парт, а за ними - дети, совсем маленькие. Малюют акварелью на листах, перемазались - у кого нос зеленый, вон у той девочки синее ухо. Прикусила губку, старания не удовлетворяют, малышка недовольна. Кисточкой трет ухо. Вот оно и синее.
Здоровенный человек, в густой бороде и потертых джинсах, склоняется над художницей, огромной лапой отводит ручку с кисточкой от уха, улыбаясь, что-то говорит. Улыбка, из-за бороды, получается звериная, но девчушка не пугается. На соседнем ряду - малышня, но не рисует, а лепит из пластилина. Там хозяйка - маленькая женщина с японским лицом. Малыши такие же чумазые и упорные.
Перед серьезным обходом важно сделать все насущное. На Крымском валу заведение приличное, но сегодня в нем толпятся мужики, тесно. Возле раковин - вода, ее развезли уличной обувью. Грохочет ящик, из которого непрерывно рвут бумажные полотенца. Благородно, басовито мычит сушильный аппарат фирмы «Bally».
Возле класса, в котором дети рисуют и лепят, на полу, несколько разноцветных листочков. Провозглашают: «Музей будущего для детей и взрослых. Возрастных и профессиональных ограничений нет». Спонсоры: Билайн, Ниссан, радиостанции, телеканалы. Говорю М.: «В школе императрицы Александры Федоровны, что кормит тебя, должны появиться люди от «МТС» и «Тойоты». Будешь носить замшевые пиджаки и ковбойские сапоги на скошенных каблуках. А то ходишь в китайских пуловерах». Брат в ответ сует мне план Третьяковки на Крымском. Их, за долгие годы, скопилось штук десять. Выучил: залы с первого по одиннадцатый - искусство 1910-1920 годов (Татлин, Коненков, Малевич, Фальк, Лентулов, Гончарова, Ларионов). В залах с 30 по 37 годы пятидесятые (Пластов, Угаров, Стожаров, Салахов, Кантор, Краснопевцев, Коржев).
Беру проспект. Подписываю, какого числа посетили выставку. Маленькие картинки-квадратики. Манят. Тянет ходить по залам долго, неторопливо. Вроде бы, все хорошо известно. И вновь что-то новое дает Кандинский, Дейнека, Петров-Водкин: «Ученики Серова тут, - не ответив на выпад про спонсоров, констатирует брат, - Кузнецов, Петров-Водкин, Сарьян, Ульянов, Юон. Вчера, в Архангельском, ходили по тем местам, где, очевидно, прогуливался Валентин Александрович». Замечаю: «Прогуливался? По фотографиям, об этом человеке «перехода» не скажешь. Сумрачный взгляд. Тяжелая мысль, усталость от всего. Прожил-то сорок шесть лет. Износился в работе. Многочисленная еврейская родня. С 1897 года руководство мастерской в Московском училище живописи, ваяния и зодчества (первым начал использовать для обучения обнаженную натуру, работал рядом с учениками)».
Поднялись по широкой лестнице на второй этаж и, отдав билеты, прошли в зал, возле которого висел плакат во всю стену: «Девочка с персиками». Пристроил камеру для незаметной съемки. М. сосредоточился. Пепельные волосы дыбом. Взгляд проницательный. На изготовке блокнот для зарисовок, карандаш. Про меня забыл. Начался напряженный процесс работы.
Пошел осваивать пространство в одиночку. Делать это можно неторопливо. В запасе несколько свободных часов. Потолок зала - в квадратах пластика. От них - мягкий свет. Расставлены светло-зеленые щиты. На них - бело-серые пластины, в центре которых - полотна.