В закутке пусто, робкая надежда - неужели никого? За пять минут до отхода ввалились три тетки. Две молодые, одна старая. По радио проводница уговаривает провожающих выйти. Голосок мягонький, усыпляющий. А тут - шумная женская бригада. Лбы вспотели, дышат шумно. Резко швыряют на сиденья целлофановые пакеты с надписями ЛДПР. Соседки «срублены» просто, будто из одного ствола: перепутанные редкие волосы, яркие свитера, огромные груди, четырехугольные (талий нет) тела и тонкие, длинные ноги в коричневых гамашах. Трогаемся. Женщины мощными руками стащили матрасы, закинули на третьи полки полосатые баулы. Смотрят неприветливо, настороженно.
Читаю переписку Жореса Алферова с братом Марксом. Старший брат Жореса - офицер, погиб на войне. Письма искренние, правдивые. Маркс и Жорес - из обеспеченной семьи. Убеждаюсь: восприимчивость к идеям, художественный вкус, логика, высокие чувства не для богатых, но не для голодных. Если у человека нет корки хлебной - беда. Холопу не до идей, не до писем и тонких чувств. В нищете материальной - нищета духовная. Есть писатели, усвоившие это. «Вожди» зарабатывают политический капитал. Писатели-альтруисты бьются над улучшением качества нищего большинства.
Власть не доверяла Булгакову. Контрреволюционером он не был. Но для революционной диктатуры хуже всякого реакционера. Играл (лживо играл) на стороне темной массы, не имел желания ее «приподнять» над земным. Можно ли любить беллетриста, сочинившего «Собачье сердце»? Про дьявола писать легче, чем про беспризорника, которому помогли «встать на ноги» (Макаренко - «Педагогическая поэма»). Где черт, там ерничество и цинизм. Быть «смехачем» в тяжелые времена - постыдно.
Маркс Алферов недолюбливал одного татарина, но, как белорус, хорошо отзывался о русских.
По радио транслировали странную передачу, в которой присутствовали Фалес, Перикл и, отчего-то, Юлий Борисович Харитон. Заглянула проводница - стройная, молодая, в фирменном шарфике и шапочке. Взяла у всех билеты (спутницы потребовали чай с лимоном). Раздала бумажки с вопросами, сказала: «У нас - опрос. Отметьте, пожалуйста, что нравится, что показалось вам неприемлемым». Вымыл руки и скинул брюки, ничего неприемлемого не заметил. Не напишешь же, что нежелательны соседи с распаренными лицами. Вагоновожатая собрала бумажки, стала расхваливать фирму, на которую работала.
Говорит: «Совершаем поездки не только в Санкт-Петербург и Москву. Возим желающих в Берлин и Париж. Также наши поезда ходят в Ниццу через Польшу, Венгрию. Австрия и Северная Италия - пожалуйста, вот вам и Венеция. Подумайте. Билеты, приобретенные заранее, обойдутся дешевле». Размышляю: «Я с яблочными пирожками и квасом да деревенские тетки. Только нас в Ницце и не хватало».
Сотрудница продолжала щебетать: «Настоящее, увлекательное путешествие. За окном - прекрасные незнакомые страны». Пожилая женщина, протестно колыхнув грудью, выпалила: «Почему неизвестные? В Польшу, в девяностом, почти каждую неделю ездила. Такая же грязь, как и у нас. Жулики. Венгры - заносчивые. Получше в Венеции, да там, в жару, от каналов воняет, как в сельском сортире». После этих слов рекламщица тут же упорхнула. Соседки продолжили вяло обсуждать заграницу. Пришли к выводу - в Турции лучше всего. «Нет, - подумалось мне. - Жорес и Маркс Алферовы еще долго будут в меньшинстве».