Вывели детский хор. Потом взбирались на высокие подставки взрослые. Рыжеволосую девицу с голой ногой засунули в середину. Ждали минут пять. Нетерпеливо хлопали зрители. Пошли из боковых дверей оркестранты. Они шли, шли.
Поднялся на сцену и Бурляев, разложил на пюпитре бумаги. Первый ряд скрипок хорош. Крепкие, молодые, пышущие здоровьем и солидностью парни. Сольная скрипка - примостился у самого края сцены. Черный фрак. Накрахмаленная рубашка, лаковые ботинки. На левой ноге черный носок, высоко обхватывает икру. И - оплошность: у самого ботинка в носке большая дырка. Видно - беден скрипач, а фрак - напрокат.
Вместо рыжеволосой появилась новая услада для взора. Виолончелистка хорошо сидит. Исполняет серьезную музыку, а ноги ставит широко, чтобы обхватить волнообразный бок инструмента. Симпатичная такая умница, и пьеса трагическая, но ножки даже не поставлены, а расставлены (будто для чего-то другого) призывно, грубо.
Хорошо это показано в «Иствикских ведьмах». Джек Николсон (мелкий бес) знал, куда шел. Мужчина попадает в двойственное положение: то ли музыку слушать, то ли на женские прелести пялится.
Здесь – круче чем в американском фильме! Появилась и забралась на высокий стул черноволосая, полногрудая красотка, а инструмент - контрабас. Представьте, что должна музыкантша делать с нижней частью тела, чтобы угнездиться для игры? Можно, ради приличия, посадить на передний план второго контрабасиста - высокого, тощего парня с длинными волосами, заплетенными в косичку. Надо прикрывать соблазнительные неизбежности обращения с инструментами, да еще приготовиться для исполнения трагического сочинения.
Кроме двух контрабасов, был и басист. Пристраивал массивную гитару на коленях, потел. Был почти лыс, выбрит. На макушке - островок длинных прямых волос, забранных в колечко. Индеец-ирокез. Хотелось сунуть пальцы в кольцо и приподнять толстяка.
Расселись. Решительным шагом вышел к дирижерской кафедре маэстро Калинин. Печален. Музыка сложная. Сидельников знал, что такое горечь души. Когда прозвучал выстрел - ударили в гонг. Контрабасисты резко дернули смычки-палки, будто резанули пилами по дереву. Вскричал тонко, трепетно Бурляев. Хорошо от настоящего (в данном случае - музыкального) произведения, да контрабасистка с высот «сшибает». У нее, между прочим, ножка маленькая, в черных туфельках, с тонким ремешком, обхватившим лодыжку, и длиннющие каблуки.
Выйдя на улицу, решил прогуляться по Дмитровке до Кремля. Центр Москвы обильно освещают - улицы, стены, карнизы. Художественная иллюминация. Вот дом Казакова, выстроенный для графа Орлова. Отреставрирован. Высок, а ведь XYIII век. Пылает подсвеченными окошками. Пол Верховен, голландский режиссер, в молодости снимал остросюжетные фильмы (как и Милош Форман). Перебрался в Голливуд - и пошло: «Вспомнить все», «Основной инстинкт», «Робот-полицейский», «Шоугерлз», «Звездный десант» (Шварценеггер, Майкл Дуглас, Шэрон Стоун). Деньги и слава. Хорошо, хоть на «Турецких сладостях» вытянул в Штаты Рутгера Хауэра. В первом полнометражном фильме про нелегкую жизнь амстердамских проституток - «Дело есть дело» - девушки посещают ресторан «Ватрушка», где на сцене раздевается украинская девица. Происходит драка.
В доме Казакова, на первом этаже, два ресторана: «Ватрушка», а напротив - «Бифштекс». Морозно. Вот и ходи после этого в филармонию.
