Толстяк не унимается, кричит. Разбираю отдельные слова: «Юрашка… Вы понимаете, что Юрашка…». Листая журнал под мелким снегом, глубоко дышу. В помещении натоплено, вспотел, теперь - блаженство: температура тела приходит в соответствие с окружающей серенькой погодой. Журнал «Московское наследие» посвящен городским кладбищам. В Европе всюду - центр, а в центре - мавзолей, пантеон, погост, кладбище. Богатый человек в склепе обеспечен всем, чем нужно - одежды, украшения, посуда. Купе-люкс скорого поезда. Вот только куда этот поезд спешит - неизвестно. Народы гордятся героями. Но пуще всего любят выставлять напоказ могилы. Мол, смотрите, сколько мы, несчастные, пережили. Вон сколько наших усопших, а мы за могилками ухаживаем. У нас, страдальцев, и на это сил хватает. И это только те, что известны. Миллионы истлели безвестно. Выходит, корень всему - смерть. Не зря говорится: «Как живешь, так на Тверской, а как умер, так в Донской».
Мысль про смерть, как корень (а смерть - трагедия, комедия лишь подготовка к ней, именно поэтому такими грустными на поверку оказываются комедии), все ближе мне. В последние года облазил множество солидных некрополей. Донской монастырь - для дворян. Там и Солженицын, там Путин и Ивана Ильина перезахоронил. Муромцев - первый Председатель Думы - тоже там.
На одной из стен Колумбария размещено произведение Эрнста Неизвестного. Много на Донском расстрелянных в годы репрессий. Репрессированные - из больших начальников: партийные и советские работники, деятели международного рабочего движения, генералы, писатели. Сложены тела в братские могилы. Публика попроще - рабочие, крестьяне - по всей русской земле.
Почему только 37-ой год? Сколько славян за долгие века полегло - рубились с половцами, печенегами, сарматами, горцами, татарами, болгарами, финно-уграми, хазарами! А сколько порезали, покромсали своих же братьев! Чего стоили Новгород, Псков, Смоленск, Тверь, Ладога! На Донском кладбище один раз стало тепло на сердце - у места успокоения Фаины Раневской.
Петр I создал новый похоронный церемониал. Издавал указы, какой формы должны быть гробы. Опробовали новое изделие в чудесном храме Сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище.
Петр изменил на Руси и способы убийства (регулярные армии, флот, дисциплина, без нее с кавалерией и артиллерией не управишься). Смерть обрела организованный, массовый характер. Самого положили в строение западного образца (Доменико Трезини). Опять же центр - Заячий остров. Это в Питере. Успенский и Архангельский соборы в Москве. Кладбища - так кладбища. Что неизменно, несмотря на меняющиеся времена, - смерть и центр государства неразделимы. Почему советские герои, да и сам Ленин, лежат у Кремлевской стены? Потому что «за стеной» - Иван Грозный да Василий третий. Ну, и «духовная власть» - Митрополит Филипп, склеп его все-таки обнаружили в Успенском соборе.
Был на Новодевичьем кладбище, на Литературных мостках, в Александро-Невской лавре (в обеих половинах да у главного собора), на Никольском погосте, бродил часов шесть по Ваганьковскому месту успокоения. Люди христианской культуры заботятся о посмертном существовании не меньше, чем о прижизненном. В какой компании почиваешь за чертой - вопрос? Братание в смерти - великая штука. На Ваганьковском, за оградой из черных, заостренных, как пики, прутьев, покоится все семейство Шехтелей. На Рогожском кладбище Федор Осипович создает свой первый некрополь для многочисленного семейства Викулы Елисеевича Морозова.
В Москве принято «прикапывать» к старым могилам урны с прахом, ставить скромную дощечку или крестик. Во всяком случае, у семейства текстильных фабрикантов Морозовых - так. Хорош Мавзолей русского водочного короля Смирнова (что на Пятницком кладбище), возведенный немцем Густавом Гельрихом. Густав Андреевич - один из ведущих архитекторов стиля модерн. Его дом Рекка на Пречистенке всегда завораживал меня. Впечатление было такое, что стою я не перед домом банкира в Москве, а перед входом в павильон гитлеровской Германии на Всемирной выставке в Париже 37-го года.