Нервное напряжение давало силы и не расплескалось лишь оттого, что было сдержано страшным взглядом взбесившейся моей Родины, беременной переворотом. Младенец рождался посредством кесарева сечения. «Ребенок и Розмари» - слабая тень того, что творилось у нас, в ледяных полях и лесах. Мир шепчущих теней вел меня под ручки из помещения «Яра» к портрету генералиссимуса.
И вот - жара, тащу котомку на колесиках, и характерно отнимается рука, полголовы и пальцы на правой ноге. Одолевает хромота. А с И. - ничего. Говорю: «У нас нет билетов. Поезд ушел сегодня ночью. На Казанском билеты сдаем. Попытаемся купить на сегодняшний вечер». Новость печалит жену: «Летели в Крым - потеряли деньги. Снова терять?»
Спускаемся в подземный переход. Сыро. Прохладно. Пытаюсь спустить чемодан, попадая колесиками в колеи, припаянные для инвалидных колясок. Одно колесико не достает, нашу кладь швыряет и дергает. Нарастает раздражение. Долго и художественно изъясняюсь на великом русском.
Вылезли в сквере. Деревья выкорчеваны, асфальт разбит, трясутся в тупых звуках, лязгая, отбойные молотки узбеков в оранжевых куртках. Тащу чемодан по белой пыли. Пробираемся к станции метро «Динамо». Одно хорошо - сухая тень оставшихся в живых лип. Сначала - до метро, на станцию «Детский мир». Там банк, в котором у нас дело. Жена скрывается в помещении. Я - на раскаленной лавочке, придремываю в потной бейсболке. Со мной - толстенные девицы, служащие меняльной конторы. Босоножки на тонких ремешках, ноготки накрашены алым, хищно отточены. Такими ногтями можно рвать горло жертвы, предназначенной для бога Молоха. Одна - другой: «Фу! Выскочили! Хоть покурим!»
На вокзале - очередь на сдачу билетов. Сегодня всюду ржут. Не смеются только в очередях за деньгами и за билетами. Тупая сосредоточенность, искренняя (и детская!) серьезность. Возвращают копейки. Ни на плацкарт, ни в купе билетов нет. Долго ищем крикливых теток, зазывающих совершить поездку в Чебоксары на автобусе. Нам тихонько подсказывают, что теперь они прячутся за углом здания, там, где пельменная. Покупаем на вечер два билета. Известно, что это такое - на трезвую голову четырнадцать часов колдыбаться в тесном кресле. При воспоминании об этом все внутренние жидкости успокаиваются, лежат зеленой болотной водой. Чемодан - в камеру хранения. Еще в прошлом году собирался сводить И. в Новодевичий монастырь, под стенами которого Лимонов повстречал Елену с черным пуделем.
В монастыре - тихие монашки в черном. Жена, накинув платок, идет ставить свечку за сыновей. Мутит. Голова плывет. Вечером, у вокзала, в духоте ждем автобуса. Он подъезжает - старый, жаркий, липкий. Чуть отъехали, по пыльным окнам хлестанул бурный ливень. Упал в сон, как в обморок. Проснулся на Сурском мосту.
