Я уже осознал неприятность. Железнодорожные билеты куплены на двадцать второе число, в 0.15. Но это время 23-го числа. Получается, что нам нужно уезжать с Казанского 22-го числа, то есть через несколько часов, и мы не успеваем на поезд. Надо сдавать билеты на двадцать второе. Покупать на двадцать третье. Будут ли плацкартные места? Будут ли вообще билеты - неизвестно. Сухой остаток - потеря денег. Не маленьких. Обидно. В начале путешествия еле улетели, теперь проблемы с отъездом.
Подъезжает автобус на наш рейс. Голос по трансляции сообщает, что протискиваться всем в первый транспорт не нужно, будут еще автобусы. «Какой же величины самолет?» - промелькнуло в голове. Все равно толкотня. Мы с И. сидим спокойно. Подходит второй автобус. Снова пропускаем. Третий - полупустой. Едем долго. Сначала бетонка. Рев двигателей все тише. Слышно, как в траве стрекочут кузнечики. Сворачиваем на проселочную дорогу, изрядно пылим. Рассматриваю посадочный талон и продолговатый квиточек с желтой полоской. Отлет в 21-45. Все на английском. Удивляюсь написанию собственной фамилии на латинице. Человек по прозвищу «МОЛИАКОВ» - не я. «Limited release» - список небольшой. Самолеты заграничного производства. Билеты, дающие право на чудо-полет, заполнены на чужом языке иностранной машиной.
Там, где чудо, должен быть родной язык с понятными буквами. Все книжки про российских авиаторов, воздухоплавателей, конструкторов, героев - насмарку. Мальчик смотрит в билет, дающий право на взлет, и шепчет: «МОЛИАКОВ» взмыл в небеса. Все! Родное улетучилось, испарилось. Национальная агитация сошла «на нет».
Выскакиваем на гладкую бетонку. Желтые фонари, вдали проволочный забор. В темноте - нечто. Как в фильме про Кинг-Конга: мощная растительность шевелится, что-то присутствует, но «что» (или «кто») обладает чудовищной мощью, приближается - неизвестно. Постепенно проступают округлые лбы самолетов. Таких громадин в жизни не видел. Стоят две летательных, если можно так сказать, «конструкции»: киты неведомых океанов высунули морды сквозь плотную паклю тьмы. Кабины пилотов вздернуты на лоб, снизу тяжелые округлости, словно жирные подбородки.
Автобусы останавливаются. Можно рассмотреть чудища со стороны. Неимоверные опухоли двигателей на длиннющих крыльях. Двухэтажные «Боинги-747-400». Стальной окрас. Впечатление тупой мощи. Длинные лестницы подъемников. Ортеге-и-Гассету не нравилось «общество масс». Однако сделать летающее устройство подобного рода можно в результате проявления железной дисциплины смежников, подчиненных непреложному закону производства. Не будет подчинения процессу - не будет чудо-машины. А будут телеги, лошади и березонька на косогоре.
Люди не хотят березок. Им нужно безопасное, быстрое средство передвижения, экономически выгодное в определенных условиях. Шафаревичи с математикой, как с поэзией – верх недисциплинированности. Ему, видите ли, Маркс с Фрейдом не по душе. Он, простодушный, сказал глупость, что «социализм есть путь к исчезновению человечества». Да, социализм не сахар. Но не так страшен, как капитализм. И там, и там - производственный процесс, расчет – в корне всего. Мы пока не вытягиваем «ИЛ-96». У нас есть «АН-2». А у них - «Боинг».