i_molyakov (i_molyakov) wrote,
i_molyakov
i_molyakov

Categories:

Заметки на ходу (часть 247)

В танцклассе ребята работали помногу. Ставили народные танцы. Парни в белых маечках, черных трико и тонких мягких сапогах. На девушках тоже были тонкие кожаные сапожки, а на бедрах разноцветные шерстяные то ли панталоны, то ли чулки. Волной накатывали девушки на парней, дробя ногами в такт. Все вместе дружно вскрикивали и отходили ровным строем назад. Потом наступали ровным строем парни и тоже – ух! – гулко и одновременно чуть ли не рычали кавалеры.
Руководила репетициями маленькая седая женщина. Существо бескомпромиссное, сухое, беспощадное. «Раз, два, три, - четко выкрикивала руководительница и отбивала маленькими твердыми ладошками ритм. Хлопки звучали мелко и пронзительно, как выстрелы из духового ружья. Потный коллектив подчинялся маленькой женщине беспрекословно. Власть маленькой женщины коренилась в чем-то большом и потустороннем. Здоровые парни слушались руководительницу и называли по имени-отчеству. Внутри у руководителя была воля. Воля была распахнута вовне. Все чувствовали, что женщина работает не на себя, а на коллектив, и через ее волю и талант раскрываются качества всего коллектива – и парней, и девушек. Ансамбль народного танца ДК имени Зуева был знаменит в 70-е годы, носил звание народного. Всем был приятен коллективный успех. Люди успеху радовались. Может, для ребят радость коллективного танца была так же важна, как любовь. Дважды при мне «мой» коллектив участвовал в больших конкурсах. Один раз ребята конкурс проиграли, другой выиграли. Когда проиграли, в тяжелом настроении танцоры «припали» к своей маленькой руководительнице. Она была, как всегда, спокойна и рациональна. Четко разложила, кто, где не доработал.
В момент радости (когда другой конкурс был выигран) весь возбужденный коллектив роился вокруг своей художественной «мамы». Но и в момент триумфа эта женщина вела себя точно так же, как тогда, когда коллектив потерпел поражение. Снова сухой, четкий разбор выступления каждого танцора. Кого-то хвалила, кого-то ругала.
Это было удивительно. Мне казалось, если победа, то радуются все, если поражение, то все горюют. Но маленькая женщина вела себя так, будто была выше побед и поражений. Ансамбль не в потных трико, а в шикарных костюмах (одни шелковые желто-золотые с тяжестью косоворотки парней чего стоили!) выглядел не просто празднично, а как-то по-русски дерзко и даже буйно, на сцене - шикарно. Пронимали меня озорные взвизгивания девиц и грозный рык парней. «Зуевский» коллектив смотрелся не хуже, чем ансамбль «Березка» и Кубанский ансамбль песни и пляски.
У Игоря Моисеева все было великолепно (его ансамбль выступал в концертном зале имени Чайковского, а «Березка» - в Кремлевском дворце съездов, не помню только, где выступал Махмуд Эсамбаев). Однако его танцоры исполняли танцы разных народов мира, и это как-то сбивало с ритма. В ДК имени Зуева танец был концентрирован на славянских мотивах – только Украина и Россия. К тому же весь быт танцоров был мне известен, а маленькая сухая женщина-руководительница была очевидным стержнем, державшим на себе это громоздкое человеческое устройство. Руководительница мне нравилась своим поведением. Она что-то знала, чего не знали мы. Но все чувствовали, что то, чего мы не знаем, имеет очень важное значение, и если кто-то это знает, то знать это он достоин. Мы же будем ему верить.
Может, эта женщина и не знала ничего. Людской коллектив и музыка - вещи бесконечные. А когда они сливаются воедино, только воля и ритм сдерживают эти две бесконечности. Про волю и ритм руководительница знала, использовала их на полную катушку. А вот про все остальное… От того, что окружающих приходится вводить в заблуждение, ей было грустно. Грусть пряталась под постоянную строгость и сухость.
Наверху, под самой крышей, был обширный склад театрального реквизита. Там-то и стояло реквизитное пианино, исцарапанное и побитое, за которым мне также приходилось заниматься. Место было таинственное, тихое и многозначительное. Длинные стойки с рядами театральных костюмов. Какая-то мебель, сваленная в кучу. Один набор мебели предназначался, видимо, для пьес Мольера. Стиль рококо - изогнутые ножки диванчиков и кресел. Белая краска и облупленная позолота. Искусственные деревья и цветы. Все это – пыльное и необязательное. Много бутылок с иностранными этикетками – видимо, пьесы из современной буржуазной жизни. Я надевал какой-нибудь пыльный камзол, шляпу с перьями и усаживался в старинное, продавленное до дыр, в алой обшивке, кресло. Начинался просмотр журналов. На складе оказались зарубежные журналы мод. Грязные и истрепанные, эти разноцветные фолианты были интересны.
Tags: Заметки на ходу
Subscribe

  • Крым. 24 августа 2018. 254

    Поля подсолнухов. Черное на желтом. Черный – цвет универсальный. Универсальна ночь. Люблю подсолнухи – смелые растения: черноту дробят на черные…

  • Крым. 24 августа 2018. 253

    Остановились резко на перекрестке. Площадка заставлена большегрузами, междугородними автолайнерами. Вместительные мойки. Вдали высится хребет…

  • Крым. 24 августа 2018. 252

    Наша колымага раскалилась. Большие заторы на трассе. Люди дуреют. Те, что за рулем, устают. Думы об этом смирили гнев, решил не писать цидульку на…

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 0 comments