Для полноты ощущений забрался на волнорез. Глянул на море, и оно начало мучить меня нестерпимым блеском. Покатые края бетонных блоков уходят вглубь. Вода чиста, видно, как лениво колышутся водоросли. Тут же захотелось с маской - под воду, чтобы, приблизив лицо, долго смотреть на гипнотический танец подводных растений. Там, куда добегает волна по берегу – тонкая полоска зеленого ила. Сохнет, теряет изумрудный окрас.
Толстые ржавые скобы. К ним привязывают канаты, чтобы выбираться из моря. Когда прибой силен, люблю, ухватившись за красное железо, болтаться по бородатому илу под ударами волн. На пляже санатория веревок нет, но сделаны удобные сходни - из нержавейки. Перильца, ступеньки в пупырышках, чтобы ноги не скользили. Ныряй, сколько душа пожелает. Обратно можешь выбраться без мучений, без ободранных коленей.
Чаек нет. Редкие медузы. Белые валуны на приличной глубине. По кромке прибоя, переваливаясь, бродят поджарые сахарно-белые голуби. Что-то умудряются склевывать. Спине горячо. Черные трусы накалены. Лысина горит, а И. все нет и нет. От воды волнорез высотой в метр. Если же мерить до дна - приличная стена получается. Сколько же стоило такое сооружение! Если учесть, что на крымскому берегу множество волнорезов, надолбов, бетонных «ежей», то сумма огромная, страшная.
Сморкаюсь, снимаю шлепки и, оттолкнувшись, врезаюсь вытянутыми руками в водную прохладу. Наша жизнь - между. Она тянется, словно резина (так чаще всего бывает). Но мгновенные переходы великолепны. Из парной - в снег. С раскаленными на солнце плавками - в морскую стихию (и чтоб температура воды была 23-24 градуса).
Закрыв глаза, движимый силой толчка, долго скольжу у самой поверхности. Воздуха бы! Чего мучиться - наверх! Выныриваю, раскрываю глаза, разворачиваюсь. На поверхности, надо мной, вслед за мной, бежит дорожка из бесчисленного количества пузырьков. Гребу обратно. Лесенка. Мужик с пивом все дремлет. Облокотился на правую руку. Толчок - и снова долгий полет под водой. Голуби кружат надо мной. Лесенка. Мужик умудрился допить пиво. Лежит ничком. Толчок. Теперь глаза открыты. Металлический звук мотора. Проносится водный мотоцикл.
Все расплывчато - камни, водоросли. Пронзителен серебряный блеск мелких рыбешек, замерших стаей на месте. Прыгаю и прыгаю. Дядька выпивает еще бутылочку. Сипит - слышу храп. Девица просит парня завязать купальник.
Младенец в панамке хнычет. Отец берет девчушку на руки, а мамаша, грациозно ступая, идет купаться. Пузатые дяди спорят - и весьма громко - уберет Путин Медведева или оба рухнут.
Нанырявшись, иду в длинное помещение прямо в бетонной набережной. Белый кафель. Чисто и кабинки. Душ. Обливаюсь ледяной пресной водой и - сушиться в жаркое озеро солнечного света. Правило - до следующего купания трусы должны высохнуть. Горячее тело. Горячее светило. Двадцать минут - готово! Можно снова идти в море.
Появляется оживленная И.: «Все-таки поругалась я с московскими старухами. Совсем сдурели. К столовой приволокли пшено, сметану. Льют, сыплят на плиты – котам, воробьям. Сказала, чтоб не мусорили, грязь не разводили. Взъелись. Орут, что такие, как я, - живодеры. Возьми и скажи (да еще и улыбалась) - всех бешеных собак отловить, кастрировать».
Умылась морской водой, загорает. Беру ласты, напяливаю маску. Распугав голубей, шагнул в воду. Ухожу вдаль и вглубь. Дно ровное, белое, в светло-серых редких валунах.