При блевотине «играет» стеночками желудок, колышется, вибрирует. Чуть шевельнулся - и снова головой в унитаз. А тут вибрируют предательски, «оппортунистически» мозги. Чуть двинулся - и ты уже человек иной идеологии. Готов служить иным вождям. Когда позорно «вибрирует» голова, то собрать волю, чтобы вырваться из обморока, не удается. Все-таки «выползаю» неведомым образом из грохочущего шепота: энцефали-и-и-т. Суетливо шевелит лапками клещ, словно хочет подгрести под себя. Избитый, усталый, как измочаленное в волнах бревно, валяюсь на мокром песке пробуждения. Кафка - милосердный. Его насекомое с человечьими мозгами обладает крепкими лапами, его крылья жесткие. Случись что - можно скрыться. Кошмар из моего сна никуда не удалится. Он не способен перемещаться. Падает густая тень, как занавес, и чудище сливается с окружающим миром. Тварь, проявившись целиком, дает разглядеть себя с разных сторон, выпадает кусками из дырявых душ, сочится ядом.
Зло непобедимо. Но и оставить его в форме утекающего червя недопустимо. У Спилберга в «Индиане Джонсе» не гадкие персонажи валятся на землю, лысеют, сыплются изо рта зубы, мясо жидким желе сползает с костей. Так погибают все вампиры, выскочившие на солнышко.
На солнышко - не выскочить. Дверь в лоджию открыта. Сквозь плотную штору слышен шум дождя, словно на сковороде жарят картошку. Чуть-чуть похолодало. Натянув одеяло, выхожу в лоджию. В плетеном диванчике, закутавшись с головой, дремлет И.. Тянет табачным дымом. Сосед. Смотрю вниз. Блестит, подрагивая, зеленая жесть листьев магнолии. Ночью магнолии окончательно подготовились к цветению. Проклюнулись белые цветы. На зеленом фоне смотрятся, как фарфоровые чашки. Дорожки блестят. Блеск напоминает гололед. По спине пробегает дрожь. Кутаюсь сильнее. Энцефалитные видения постепенно растворяются. Остаются кипарисы с вершинами, укутанными бело-серой дымкой. Моря не видно. Своеобразный звук дождя идет от ударов миллионов капель по листьям. Маленькие бубны.
Смотрит кто-то. Прямо мне в спину. Оборачиваюсь резко, вздрагиваю - из-под одеяла, молча, сосредоточенно смотрит на меня И.: «Фу, испугала», - выдыхаю я, но облегчения мой выдох не приносит. Женщина продолжает сверлить взглядом мой череп. Неужели сквозь дыры глаз показался белый клещ моего ужаса и загипнотизировал жену? «Да ну тебя. Смотрит, как ненормальная, будто Панночка из «Вия»», - говорю я, стремительно выскакивая в комнату.
По телику бубнят про молодую сволочь, которая собственного ребенка, только что рожденного, бросила у дороги в канаву, присыпала листьями. Мальчик оказался под стать мамаше - крепкие нервы, воля к жизни - орал беспрерывно четыре дня. Услышали, откопали. Вот он, красавец. Откармливают найденыша. Вот мать младенца. Лицо тупое, но не звериное. Обычный продукт. Смотрит в экран. Лопочет: «Не хотела. Простите». Потом и вовсе прекращает лопотать. Смотрит внимательно. Кажется, из глаз лезет белый клещ энцефалита, и его взгляд - мне.
Зову И.. Под зонтами идем завтракать. На десерт - печеные яблоки с сахарной пудрой. Есть трудно. Подташнивает. В больничке - лазер. Шкаф с ячейками. Простынь. Моя ячейка - под номером семьдесят пятым. Орет малыш - упорно, долго. Гуляем под дождем. На набережной - колонна буддистов: «Харе-Кришна. Харе, харе!» И бьют в тамтам. Вода струится по бледным лицам. Белые одеяния облепили тощие тела. «Хочу спать», - говорю я. Отчего-то усталость. Сплю весь день до вечера.
