Заглянула И.. Натягиваю майку, беру медицинскую карту. Прощаясь, невропатолог в сандалиях как бы напоминает: «А Ибрагимбеков, тот, что сценарий «Белого солнца пустыни» написал, у меня наблюдался. Разумный человек».
К Артеку добирались на троллейбусе. Всего три остановки по верхней трассе. Установилась предгрозовая жара. Над горами закипали черно-серые тучи. Сверкнули искры молнии. Было тихо, безветренно. Почти черные облака клубились, огромные клубы, готовые пролиться водой, плыли вверх-вниз, вправо-влево. В сердцевине притаилось живое, недоброе. Но перескочить через гребень вершин тучи не могли. В долине и над морем сияло солнце. Светило нервно, напряженно. Так накаляется электролампочка перед тем, как сгореть. Сушь, но ополоумевшее солнце откуда-то «выжимает» влагу.
Идем по узкому тротуару вдоль каменной стены, подпирающей сползающий склон горы. Круглая площадка. Овальное табло светится ядовитым неоном настолько сильно, что выделяется даже на фоне жаркого бело-голубого неба. Посылаю И. встать поближе к этому недремлющему оку. Делаю несколько фотографий.
В Крыму - правило. На центральной автостраде - приметный знак объекта. А до самого пункта назначения идти долго. Такая история с Никитским садом, с Ливадийским и Воронцовским дворцами.
И вот - Артек. Спускаемся по дороге, стараясь держаться в тени кипарисов. Майка на мне взмокла, а на бейсболке, вновь ставшей черной, исчезли соляные разводы: «Не ныть!» - приказываю себе. И. хочет. Ради нее иду.