Руссо утверждал: история - дисциплина тиранов. Поскольку худшее, что удается человеку - это управление, то раздражение на промахи в этом деле порождают войны и революции. Хоть зол, хоть добр, умен или глуп - ошибки в управлении людьми неизбежны. Одна воля против десятков миллионов волей. Предводитель всегда неправ. Умный совершает больше промахов в руководстве, чем глупый. Будущего правителя необходимо учить не грамоте, не счету, не сочинительству. Юный самодержец «дрессируется». Как животное. Мгновенная реакция. Не вербальное, а тактильное. История расплат за поражение и кровавых триумфов победы. Затворнику и проповеднику - уроки о том, как должно быть. Царь «с молодых ногтей» должен разуметь, как было. Знания тирану лучше давать через вещи.  Людям этого рода занятий надо раз и навсегда усвоить - вещи имеют память, а зеркала, к тому же, хранят образы.
Надо «разговаривать» на вещном языке. Предмет - и реакция на него. Отцу правителя нельзя быть добрым. Жестокое слово, удар отцовского кулака лучше преждевременной гибели. Реакция на ценности. Деньги - и желаемое их действие. Какая сумма в среднем потребуется, чтобы заказать убийство? Странная закономерность: одиночное убийство стоит дороже, чем изничтожение миллионов. Массовое истребление - бесплатно. Всемирные злодеи частенько доживали до глубокой старости. Никаких раскаиваний. Подавляющее большинство субъектов видят предметы и других людей. Но задача в ином: в понимании. История в ее ужасных проявлениях. Тактильность. Вещь как хранилище сведений.
Жестокость при воспитании - вот инструменты тирана. Подход к воспитанию Николая был иной: избалованный, добродушный, несрушной барчук. Но царь любил именно его из своих отпрысков.
Илья Николаевич Ульянов воспитал мальчика, который обуздал дикую стихию народного бунта. В то же приблизительно время Александр воспитывал Николая. У него, после нескольких попыток, «обуздания» не получилось. Зато - горы, солнце, сосны, игрушечный дворец и страсть к розам. Последний самодержец «вымучил» этот архитектурный ларчик, но сам в нем не жил. Отделка грандиозная, потрясающая. Месмахер выписывал древесину редких сортов. Стоило дерево безумных денег. Решили: продавать билеты в парк, с правом посещения пустых покоев дворца. Приходит гуляющий в царские покои, а там - никого. И вещей нет, и мебели. Гришу Распутина ругали - в лаковых сапожищах в опочивальню царицы наведывался. Впечатляло, производило брожение умов. А в Массандре - материальное пророчество: рай земной (море, горе, лес). Но кто бы ни являлся в парк - простолюдин, человек с «положением» или состоятельный - во дворце встречал пустоту. Многие вопрошали: «А где царь-то?» Кто поумнее, спрашивал: «А кто правит-то?» И - самые умные и решительные: «Править будем мы. Все есть для этого. Дворцы - заселим, для дела приспособим».
Взрослая «игрушечность» нарастала, давила, становилась невыносимой. Сквозь барочные прибамбасы Месмахера выпирали массивные стены некогда заброшенного замка Этьена Бушара. С восточной стороны - намеки на «крепостное» прошлое здания. С западной стороны, что обращена к Ялте, - ничего от крепости. Здесь не просто игрушка. Тут пышное пирожное. Желтые стены, белые галереи, балюстрады, террасы. Много ажурных решеток. Все открыто, и вольный ветер гуляет по балконам и каменным завитушкам. Кровля - фигурная, в разных местах -  разной высоты. Имеются мансарды, выглянув из окон которых, видел витое каменное обрамление дымоходов. Профиль - сложный, игривый.
Первый этаж - просторные, открытые коридоры. На втором этаже - плавно изогнутые балюстрады. Третий - обширные террасы с большими вазами из сероватого камня. Надо отметить, что дешевый и легкий ракушечник не встречается ни в Ливадии, ни в Массандре, ни в Воронцовском дворце. Полы на балконах из плитки. Рисунок - шашечный. Надев войлочные тапки, можно скользить, разбежавшись - кататься. На первом этаже - многочисленные картуши. С балконов западной стороны заметно: парк сбегает под гору тремя террасами. Белая широкая лестница убрана розами. Когда роз много, все они чудесны, нет желания их рвать. Вьющиеся растения обвивают нижние колонны, поддерживающие балюстраду второго этажа. Резные колонны имеют завершение в виде факелов. Мастера из училища барона Штиглица изваяли здоровых сатиров, задумчиво дующих в свирели. Рядом примостились ужасные грифоны, удачно оттеняющие парковые красоты. Сфинксы странные: четыре лапы, а из кошачьих тел вырастают плечи полногрудых зрелых красавиц. Между передними лапами - мячи. Красотка на четырех лапах - каково? И все-таки грифоны - страшные. Сажусь в тень, на каменную ступеньку, возле одного из них.